Мастер перевоплощений и расцарапок: политика и мистика в творчестве владислава мамышева де монро фон гитлера

1

Владислав Юрьевич Мамышев-Монро погиб 16 марта 2013 года в населенном пункте Семиньяк на острове Бали, откуда он в последние месяцы своей бурной жизни практически не выезжал. Тело обнаружили неподалеку от его дома в бассейне, глубина которого не превышала метра, что сразу породило множество вопросов и подозрений: среди версий его гибели назывались и политические, и бытовые, и даже мистические. Несмотря на богемный, часто сопряженный с мистификациями и опасностью образ жизни, который на протяжении своей карьеры вел Мамышев-Монро, для абсолютного большинства друзей, коллег и поклонников его гибель стала шоком: из вышедшего через три года под редакцией Елизаветы Березовской огромного тома «Владислав Мамышев-Монро в воспоминаниях современников» становится ясно, что его деятельность коснулась очень многих людей арта, науки, глянца, журналистики, бизнесa, которые при других обстоятельствах вряд ли оказались бы под одной обложкой. Лично для меня было неожиданностью увидеть вот этот ролик Сергея Доренко, в котором известный своими жестокими провокациями телеведущий еле подбирает слова, оплакивая смерть Мамышева (сегодня и самого Доренко нет в живых). В 2013-м в Русском музее и в 2015 году в ММСИ прошли крупные выставки работ Мамышева-Монро, которые, помимо мемориальной, преследовали задачу легитимирующую, закрепляющую за ним неоспоримое место на карте современного искусства.

Сегодня в статусе классика Мамышева-Монро мало кто сомневается, хотя его работа и может показаться частью того довоенного культурного пейзажа, который в 2021 году кажется неслыханным доисторическим временем, требующим множества дополнительных комментариев. Так, например, шведская исследовательница Мария Энгстрем совершенно справедливо говорит о связи между эстетико-политической программой созданной Тимуром Новиковым «Новой Академии» и дискурсивными техниками злокачественного правого поворота последних десяти лет. Мамышев-Монро занимал в новиковской «Новой Академии» одно из центральных мест, и недаром — специфическая бесшовность его работ (что отличает их, например, от фотографических циклов американской художницы Синди Шерман) коренится в специфической авторской идентичности, которую предварительно можно назвать трикстерской и в которой невозможно — да и не нужно — разделять автора и всех его фантомных персонажей.

2

Первое появление Мамышева в образе Мэрилин Монро состоялось во время его службы в рядах Советской армии (на Байконуре!), за что он был немедленно отправлен на психиатрическое освидетельствование и комиссован. Но не стоит преувеличивать протестный пафос жеста рядового Мамышева, который почти в каждом своем тексте и интервью упоминал о счастливом номенклатурном детстве, очарованности позднесоветской мифологией и желании стать генеральным секретарем ЦК КПСС. (После гибели Мамышева его мама существенно отредактирует эту мифологию.) По его собственным словам, переоблачение было направлено на расширение возможных горизонтов солдатской самодеятельности, а переход границ получился сам собой, в силу сложившихся обстоятельств (военные чиновники посчитали это «оскорблением чести мундира»). Конечно, в подобную «нормализацию» трудно поверить, скорее это еще один пример — можно сказать, исток — бесшовного принципа работы Мамышева-Монро: трансгрессия не привносится извне, но аккуратно извлекается из текущей повседневной событийности. При этом, конечно, не стоит выносить за скобки и драг-контекст, с которым Мамышева часто связывают автоматически и почти без объяснений.

Может быть интересно

Брызжущий космической энергией Сергей Курехин волей-неволей центрировал зрительский взгляд на себе, входя в резонанс с управляемой им шумовой волной, становясь ее телесным, соматическим воплощением. Смотреть на это можно бесконечно, потеряться на этом фоне другим исполнителям было легко и даже необходимо: Виктор Цой, Сергей Летов, Олег Гаркуша, Валентина Пономарева и другие с покорной готовностью становились частью управляемого Курехиным гезамткунстверка.

Другое дело — еще совсем юный в тот момент Мамышев, который не мог не переключить внимание на себя, обратившись к странному и порой трудносчитываемому жестикуляционному минимализму: неловкой поступью и неуверенными движениями он в режиме реального времени претерпевал метаморфозу в американскую диву на грани нервного срыва

СтарЗ

Серия «СтарЗ» была создана специально для одноименной групповой выставки в Московском музее современного искусства в рамках параллельной программы Первой московской биеннале современного искусства. В «звезды» Владислава Мамышева-Монро позвали инициаторы выставки — AES+F, Александр Виноградов и Владимир Дубосарский, Олег Кулик.

Существует блистательный и исчерпывающий авторский текст по поводу этой серии, большой кусок из которого просто преступно было бы не опубликовать:
«Оказывается, в “навозной куче” московских современных художников ползают и такие, особо жирные, прямо-таки переливающиеся “жуки” — т. е. “звезды”, которых (тем не менее) западные кураторы, зачем-то нанятые (и за дорого!) нашим минкультом, к участию в злополучной биеннале не позвали! Сей печальный факт, как и лютая жажда официального подтверждения своей “звездности” (этого последнего из нереализованных детских комплексов), подвигла группу помешанных на коммерческой фазе своего творчества художников: Дубосарские, Кулик (зачинщик!) и группа АЕС+Х, выступить с неожиданной для всех инициативой

Публично оклеветав в интернет-медиа “непрофессионализм” истинного профессионала Мизианы, как бы “в поддержку” кадровых решений и без того Великого человека Иосифа Бакштейна, напроситься через него таким оригинальным образом в хвост преувеличенно важного всеми культурного события. Это “Открытое письмо” не оставило Иосифу места для маневра и просто принудило его выделить сию инициативную группу в некий полуофициально-коммерческий блок биеннале, крышу для коего предоставил З.К

Церетели.
“Звездность” этих художников, утвердившаяся, к сожалению, только в их собственных головах и, по сути, сведшая их с ума, явно нуждалась в поддержке «тяжелой артиллерии», т.е. в вовлечении в одиозную группу “чистого и непорочного” человека, действительно обожаемого и превозносимого некоей “аудиторией” и уверенного в завтрашнем дне. Таким вот кривым путем я и оказался в соучастниках новоиспеченного, претенциозного проекта “Старз”, выгодного, как казалось тогда, сразу многим в Москве…
Тренировки сборной советских военнопленных в концлагере перед матчем с офицерами СС — вот, пожалуй, самое деликатное сравнение с начавшейся вскоре «подготовительной работой» внутри нашего коллектива. Через день массированного обстрела Куликом и другими “старзами” моих мозгов на диспуте “Почему мы звезды?” я уже подумывал о побеге из этой, как мне показалось, секты. Но моя родимая, материнская галерея XL в лице Лены Селиной (слава Богу, курировавшей выделенный для меня этаж) заранее попросила не пугаться неуместного, порою просто дикого пафоса моих “созвезд”, который неизбежно вспыхивает в их практике “расчетов и сборки” любой мало-мальски “карьерной” выставки. Лена убедила меня остаться, ссылаясь на свой горький опыт. Дескать, после взрыва нервного перевозбуждения “парни” скоро сами себя измотают, и можно будет спокойно работать, главное — не вступать в спор на этой стадии. Но даже спустя две и три недели пламя нашего “пионерского костра” никак не угасало, что приводило снова и снова к мыслям о побеге. Приезжая на наши собрания в какие-то унылые места, на затратные многочасовые съемки и пересъемки “группового фото” или на обсуждение вариантов нашего знамени (?), как бы снятого с флагштока “Дня Нептуна”, меня охватывала жалость к самому себе. А что, если выбранная тактика подыгрывания “старзам” была ошибкой, и теперь мне точно не удастся избежать позора?
Я уничтожил саму идею проекта “Старз” и высмеял его участников, сорвав при этом куш в виде очередного витка моей славы. Пресса, освещавшая биеннале, дружно “хоронила” всех участников по-идиотски амбициозной выставки, ориентируясь, либо же ссылаясь, на мои примеры “издевательств”, которые были явно показаны в моей инсталляции, и превозносила меня настолько, что мне уже становилось неловко. Однако помимо сатиры над коллегами и остроумных, язвительных эскапад, или же благодаря им, т. е. напитавшись энергией всепобеждающего смеха, божественная природа моего всепобеждающего искусства расцвела новыми пышными цветами, что вдохнуло в меня самого жизнь как бы заново».

Женщина как она есть

Следует отметить, что для создания произведения или серии художнику всегда была необходима конкретная мотивация: назначена дата персональной или групповой выставки, или некто — куратор или друг — должен был очень об этом попросить, чтобы художник, захотев «порадовать» куратора или приятеля, взялся бы за работу. В выставке «Женщина как она есть» сошлись все звезды: была назначена дата выставки и поступила личная просьба куратора галереи. Было запланировано показать семь полотен, поэтому закуплено семь одинаковых холстов, натянутых на подрамники. Однако выставку ожидали «мистические» преграды: накануне открытия практически каждую картину нужно было доделывать, потому что выставка не была готова по независящим от автора, но психологическим причинам. Решили: это будет специальный проект — художник будет доделывать работы на глазах у зрителя, включая и день открытия. Таким образом, получился типичный перформанс ВММ: и на открытии, и после открытия на протяжении всей выставки — художник в образе Бриджит Бардо, Аллы Пугачевой или Мэрилин Монро продолжал работать над созданием произведений. Выставка явила все «уровни готовности» полотен — от карандашной основы до законченного произведения. Основным персонажем серии и, следовательно, выставки стала «русская Монро» (одновременно и alter ego художника) и перипетии ее становления и жизни в российской глубинке: «Героиня, alter ego меня самое (художника-мужчины), проходит через самые страшные испытания. Как Геракл и Одиссей, так и моя героиня оказываются в жизненных и антижизненых ситуациях… На некоторых полотнах она будет сражаться с пространствами бесформенных пространств. Искусствоведы будущего будут ломать перья. Она Мать всех богов, и Золушка, и Принцесса, и Злая Фея, мама и дочка в одном лице. При этом — это не Мэрлин Монро, а чисто русский образ: сказывается обилие мучного, углеводов, совершенно определенная манера одеваться и общий ежеминутный героизм типичной русской женщины, завораживающей своей мощью. Но это все для простачка: это не Илиада и не Одиссея, а еще и художник. История, которая произошла с Дорианом Греем, ко мне неприменима, я пишу не собственный портрет, а занимаюсь собственно искусством!Короче, моя героиня — это моя героиня — оставьте, пожалуйста, мое тяжелое вымя, которое присутствует на полотнах, мне самой! (текст автора из пресс-релиза к выставке)

Чтобы акцентировать и усилить мотив тяжелой доли русской женщины и художника в одном лице, в тело выставки было включено видео «Встреча Штирлица с женой в кафе “Элефант”» (сделано и впервые показано в «Розовом блоке» ТВ-передачи Артемия Троицкого «Признаки жизни»), вызвавшее невероятный ажиотаж у зрителей. Художник, сыгравший одновременно и самого Штирлица, и его жену, превзошел оригинал: привычно утрируя образы героев и драматическую коллизию встречи, он перевел «встречу» в высокую трагедию двух разлученных обстоятельствами людей. Причем женский образ достиг в исполнении художника невероятной глубины, не только включив в себя тонкую пародию на известный эпизод сериала «Семнадцать мгновений весны», но и обнажив типичную жертвенную природу русской женщины. Таким образом, живописную серию «Женщина как она есть» следует воспринимать и интерпретировать вкупе с нашумевшим видео.

Жизнь замечательных Монро

Этот проект был создан для Якут-галереи и при ее содействии (1995). Выставка «Жизнь замечательных Монро» (фотограф Михаил Королев) — первая выставка художника в Москве, ознаменовавшая начало московского периода его творчества. Здесь автор впервые создает портретную галерею знаковых исторических персонажей. Название серии является пародией, но уже пародией «второй степени», поскольку оно отсылает не только к пропагандистской книжной серии «Жизнь замечательных людей», инициированной в 1933 году А.М. Горьким, но и к циклу видеофильмов «Смерть замечательных людей» (ПТВ, 1990–1992), в котором Мамышев играл одновременно Гитлера и Еву Браун, а также Мэрилин Монро.

Проект «Жизнь замечательных Монро» был показан не только в галерее, но и на рекламных баннерах на улице Якиманка: «В это время шла работа над первой моей выставкой большой в Москве, шел 95-й год, на Якиманке висели огромные баннеры: Мэрилин Монро, Адольф Гитлер, Иисус Христос, Екатерина II, Наполеон, Жанна д’Арк, Фауст. Те самые образы, которые я в себя впитывал, чтобы получить их опыт. <…> Была еще смешная фотография на обложке газеты Independent, где шли коммунисты. Последняя коммунистка шла по Якиманке со знаменами красными на фоне моих портретов Мэрилин Монро и всех остальных. И было написано: “Там, где раньше было Политбюро, теперь висят портреты Монро”».
(Владислав Мамышев-Монро. Красота в изгнании. Интервью для сайта fraufluger.ru http://www.fraufluger.ru/persons/vladislav_mamyishev-monro_krasota_v_izgnanii.htm; 3 ноября 2011 года)

Важно, что сам автор не вкладывал в трактовку образов никакого политического содержания: «Вообще никакого политического содержания в свои перевоплощения я никогда не вкладывал. Для меня исключительную ценность представляют фундаментальные качества самой природы моих героев, например, различные в акцентах проявления любви (в случаях с Иисусом и Мэрилин), или агрессивной брутальности (у Наполеона и Гитлера) и т

д. Впрочем, даже эти содержательные качества для меня второстепенны, и главным объектом изучения для меня являются геометрические формы этих лиц, своеобразные портретные мандалы, т. е. абсолютно символические значения, за которыми уже давно и автоматически закрепились в сознании миллионов те или иные качества». (Интервью Томашу Гланцу для книги Souostroví Rusko: Ikony postsovětské kultury, 2011. Архив Фонда Владислава Мамышева-Монро)

ПТВ / Пиратское Телевидение

К созданию независимой телекомпании «Пиратское телевидение» (1990–1992) имели непосредственное отношение Тимур Новиков, Юрис Лесник, Владислав Мамышев-Монро и Георгий Гурьянов. Этот проект относится к петербургскому периоду творчества художника. Первые съемки ПТВ начались в знаменитом сквоте на Фонтанке, 145, где располагался знаменитый «Мужской клуб» (созданный Тимуром Новиковым), затем продолжились в мастерской на набережной реки Мойки, 22, куда Владик Мамышев и Юрис Лесник, обладавший фотокамерой и снимавший все сюжеты, затем переместились. Сначала предполагалось (и эта идея была поддержана Артемием Троицким), что ПТВ как некое независимое телевидение будет врываться — сквозь помехи — в «Программу А», которую вел Артемий. Авторы даже съездили в Москву на переговоры, но не нашли понимания с представителями официального телевидения и решили делать ПТВ самостоятельно. Этот факт позволил «Пиратскому телевидению» стать по-настоящему независимым и экспериментальным.

Может, нескромно говорить, но это именно я придумал само название «Пиратское телевидение». Бытовала идея фикс, что надо внедриться…
Нас пыталось эксплуатировать официальное телевидение — Дуня Смирнова, у которой была программа «Крыша» в Питере, Сергей Шолохов с программами «Пятое колесо» и «Тихий дом», который был большой друг Тимура и Курехина. Мы сталкивались каждый раз с сотрудниками обычного советского телевидения и чувствовали бездну, которая пролегала между нами и обществом, которое мы не принимали. Мы же были андерграундом, а все эти структуры, которые подчинялись советской власти, — хоть самые продвинутые, все равно были совки в нашем понимании. Сталкиваясь с какой-нибудь программой «До 16 и старше…» или Владимиром Молчановым, ты понимал, что это вчерашний день. Так и возникла идея сделать «Пиратское телевидение», будто вдруг технические возможности позволяют врываться в эфир и показывать наши дурацкие программы зрителю, чтоб его выворачивало. Было понятно, что технически такое осуществить невозможно, но нашему другу и большому поклоннику всего движения Артемию Троицкому, который активно сотрудничал с официальным телевидением, идея понравилась, он согласился. На похоронах Цоя как раз с ним обсуждали, как можно было бы сделать, чтобы внутри «Программы А» через помехи как будто врывается «Пиратское телевидение».
Мы приехали в Москву, пообщались с людьми с телевидения — редакторами, режиссерами — и поняли, что общаться с ними невозможно. У нас разные представления о юморе, разные представления о допустимости и недопустимости каких-то выражений. У нас был богатый психоделический опыт, который у этих людей вообще отсутствовал, с ними работать было неинтересно.
(Из интервью Александру Шейну для фильма «Тимур Новиков. Ноль-объект», 2013)

Так как основные авторы жили в одной мастерской, работа над созданием программ происходила круглосуточно. «Я писал сценарии всех фильмов и программ ПТВ и исполнял практически все роли. Съемки, как правило, происходили при постоянном стечении гостей в нашей мастерской, или же на улице, в общественном пространстве». По сути, ПТВ было экспериментальным видеожурналом «быстрого реагирования», потому что освещало все значимые события в городе, — будь то выставки, вечеринки или rave-parties, — а также включало обзор событий в стране. Так, например, 20 августа 1991 года во время путча был сделан короткий фильм о победе над «гидрой ГКЧП», которую играл Владик, а роли «античепистов» исполняли Тимур Новиков, Георгий Гурьянов, Андрей Хлобыстин, Сергей Бугаев-Африка и Мамышев-Монро. Остро сатирические программы и короткие фильмы, созданные на ПТВ, стали значительным вкладом в историю отечественного видеоарта и послужили прекрасной возможностью персонально для Владика Мамышева-Монро расширить диапазон создаваемых им образов.

3

Начало двухтысячных годов ознаменовалось для Мамышева-Монро окончательным переездом в Москву, где он достаточно быстро становится одним из самых ярких светских персонажей, часто появляется на телевидении

Кроме того, десятилетие открывается для него скандалом, сопутствовавшим легендарной выставке «Осторожно, религия!», которая прошла в 2003 году. Расцарапка Мамышева с одноименным названием находилась под прочным стеклом и чудом уцелела; другим представленным на выставке произведениям, подвергшимся нападению православных фундаменталистов под предводительством отца Александра Шаргунова, повезло меньше

И хотя для Монро — в отличие от кураторов выставки, которые оказались под следствием, — эта история прошла по касательной, в давно почившей программе Тины Канделаки «Детали» он говорит о религиозном страхе, который надолго поселился в нем.

Несмотря на то что образ Мэрилин Монро не только не тяготит Мамышева, но и делает его моментально узнаваемым, в двухтысячные он значительно расширяет репертуар, пополняя список персонажей, причем принцип взаимодействия с чужой идентичностью больше не описывается им как ловля сигналов: принцип морфинга (так назвала его метод работы искусствовед Екатерина Андреева) становится возможен из-за того, что «в меня на короткое время вселяется та или иная сущность».

Интенсивное экономическое развитие арт-институций в двухтысячные позволяет Мамышеву-Монро обратиться к дорогим материалам для фотосессий и печати, а основной чертой работы Мамышева становится универсальность, которую в одном из своих эссе он называл «всевмещаемостью». Его интересовал, как он говорил, «максимальный разброс» между его героями, работа с экстремумами политики и искусства: от Адольфа Гитлера до Мэрилин Монро. В промежутке между ними были Усама Бен-Ладен (2001), Любовь Орлова (2002), Диндин (он же Тинтин) (2002), Федор Михайлович Достоевский (2004), Алла Борисовна Пугачева, Элизабет Тейлор, Владимир Путин, Иоанн Павел II, фараон Тутанхамон, кукла Барби, Валентина Матвиенко и шедевральная королева Елизавета (2005). Как видно из этого, далеко не полного, списка героев Мамышева (выхваченных из медиатизированной реальности, устройство которой он чувствовал на уровне инстинкта), ему были доступны и образы, отмеченные бешеной, «вырви глаз» семиотизацией, и минималистские образы, требующие гораздо более тонкого рисунка и ресурса. Возьмем, например, Любовь Орлову — после триумфального шествия Мэрилин Монро именно она становится центральным персонажем-фантазмом Мамышева. Он откровенно признается, что безумно увлечен ей, хотя «знает всю подноготную, что она была полковником КГБ, знала про расстрелы людей, про многомиллионные посадки в 1937 году, одна из немногих, кто был в курсе. И при этом пела с наглой мордой: „Я другой такой страны не знаю, где так счастлив был бы человек“, такой цинизм. При этом ты всё равно ее любишь, ты влюбляешься в образ, фантазируешь. Она как маска комедии дель арте, такая Коломбина, нечто вечное, пусть и гипертрофированное, но при этом она сама стала заложницей своей маски».

По сути, без преувеличения выдающийся цикл «Счастливая Любовь» («Любовь Орлова»), в котором изощренность исполнения соседствует с непосредственностью и тонким юмором, определяет движение Мамышева к созданию фотографических иероглифов, в которых образы власти соединяются с образами комической эротики, исторического исследования и мифологического перформанса

При этом важно отметить, что Мамышев не был «головным», интеллектуальным художником, как, например, концептуалисты; его интерес к фигурам прошлого и настоящего был в большей степени стихийным и эмоциональным. Стебные нотки ранних манифестов Мамышева-Монро сменяются почти что «новой искренностью», которая в начале двухтысячных приходит во все сферы искусства

Но если Любовь Орлова олицетворяла собой идеологизированную культуру, то персонажи одной из поздних серий «Метаморфозы монарха» (2006) представляют окультуренную идеологию: Людовик XIV, Екатерина II , Петр I и другие властители и властительницы застыли в статуарных позах, ожидая кардинального поворота истории. Последний образ Мамышева — шекспировский Полоний — также захвачен культурно-идеологическими стихиями; к тому же он напоминает о химическом элементе, которым в 2006 году был отравлен Александр Литвиненко. Это трагическое медиасобытие стало одним из импульсов к работе над проектом, который Мамышев успел сыграть на сцене «Политеатра» только один раз, во время премьеры.